В пространстве Лувра, Нотр-Дама
     или другом - не вспомнить мне -
     я встретил ябеду Адама
     на старом буйном полотне.

     Господь гремел, предавшись гневу:
     - Изыдь на вечны времена!..-
     Адам указывал на Еву:
     помилуй бог, мол, всё - она!..

     Большого пальца наглый, жалкий
     крючок уставил он в неё,
     спускаясь с этой перепалкой
     из Бытия в житьё-бытьё.

     А Ева, смирная, однако,
     стояла молча в двух шагах,
     и Змей, как льстивая собака,
     в прелестных путался ногах...

     Тонов оливковых и красных
     для этих коммунальных дел
     артист времён живых и страстных
     не поберёг, не пожалел.

     Гостям музея или храма,
     да что нам всем, со стороны,
     до жалкой правоты Адама,
     до милой Евиной вины?

     Но нам, пожалуй, вот что важно:
     из Евиных колен змея
     глядит на Бога так бесстрашно,
     так панибратски - как своя...

     Так что здесь: взрыв, для предков лестный,
     обиды Божьей золотой
     иль это сговор, акт совместный,
     плод провокации святой?!

     Праматерь, подскажи с порога,
     как я истолковать могу
     вот это равнодушье Бога
     к его и нашему врагу.

     Но Ева медлит и без нужды
     всё ветку гладит без конца
     на древе гада божьей службы
     в потерянном саду Творца.