Я поспорил с весёлым буддистом.
     Он упрямо стоял на своём:
     дух мой будет счастливым, лучистым,
     с предыдущим простясь бытиём.

     Я сказал: - Но товарищей жалко!
     И другая страшна мне родня.
     Средь своих бы ни шатко, ни валко
     повторяться до судного дня...

     Он сказал: - Судный день - предрассудок.
     Мы и божьим не верим весам.
     Семью семь перемаявшись суток,
     мать и родину выберешь сам...

     - Что ты, что ты! Опомнись... Послушай:
     этот догмат ваш - галиматья.
     Да без мамы, без родины сущей
     разве я это буду? Не я!..

     Он взглянул на меня с сожаленьем:
     - Декорации разве важны?
     За летальным своим просветленьем
     их забудешь, как смутные сны...

     Он с буддистской своей теплотою
     попенял мне по-братски чуток
     и походкой своей молодою
     удалился к себе на восток.

     И безмолвно, но - долго, протяжно
     вслед счастливцу кричал я всю ночь:
     - Да пойми, не исчезнуть нам страшно -
     нам расстаться, расстаться невмочь!